 |
 |
 |
 |
 |
«Уже много лет ищу свое «я» и, может, буду искать всю жизнь...»
Стою у картины, смотрю на нее - нет, не глазами даже, а душой, - и почему-то испытываю зависть. Она, эта зависть, светлая и добрая, но все равно остается завистью. К ней еще примешалось легкое удивление, приятное очарование, поэтому даже не могу определенно сказать, какие именно эмоции вызвала у меня одна из последних работ народного художника Узбекистана Акмаля Нура. Он не дал ей еще окончательного названия - просто не успел, но, пожалуй, это - Материнство. И еще - Любовь. Органично сочетаясь, золотисто-желтый и ярко-красный цвета делают картину необыкновенно нежной и доброй, и это замечаешь в первое же мгновение.
«Ремесленником быть не желаю...»
Как-то на одной из персональных выставок Акмаль Hyp услышал обидевшие его слова: его картины назвали «сладкими конфетками, которые поэтому и продаются так хорошо». Это было неправдой, но выставка — не место для выяснения истины. И он не стал спорить. Ни тогда, ни потом. «Время само все расставит по местам», — только и сказал он себе. А обида выплеснулась весьма своеобразно: закрывшись в мастерской, Акмаль истово работал, создавая все новые и новые картины. Он вообще из числа трудоголиков. Считает, что таким человек и должен быть. Праздного «шатания» не приемлет ни в каком виде, а к художникам, позволяющим себе длительные «простои», относится весьма холодно — наверное, именно в силу непонимания такого отношения к творчеству, да и к самой жизни.
Акмаля Нура часто называют авангардистом. У него действительно немало работ в этом направлении. Яркие, сочные, они поражают взлетом фантазии, глубиной, поэтичностью. Но правильнее, наверное, будет назвать это восточно-философским взглядом на мир, когда суть изображаемого дается, в основном, в символах.
Акмаль Hyp: — А вообще-то художнику вовсе незачем задумываться над направлениями и «измами».
Это задача искусствоведов, им сам Бог велел давать оценку тому, что творят мастера. Я, например, никогда об этом не задумываюсь, мне главное — выразить себя, свое «я», показать состояние собственной души и настроение. Знаете одну восточную притчу? Спросили как-то у дервиша, чего он ищет, так долго скитаясь по земле, что хочет найти? И он ответил: «Самого себя, то, что во мне заложено».
В.Т.: - Может, этим извечным поиском и можно объяснить необычность ваших картин? Вы ведь практически не пишете природу,цветы, да и портретов как таковых на Ваших картинах не увидишь...
А.Н.: - А зачем на холсте повторять то, что любой человек и без меня видит? Мир наш очень красив и совершенен, и разве только слепец не может этого понять. Но лишь пропустив этот мир через себя, через свою душу и сердце, можно создать настоящее произведение высокого искусства. Все остальное — это ремесло, чего я для себя
лично не приемлю вообще. Стараюсь, чтобы мои образы были желанными и красивыми, чистыми и нежными...
В.Т.: - И символы, по-моему, помогают Вам в этом?
А.Н.: - Пожалуй. Например, рыба символизирует чистоту, гранат — плодородие и семью, яблоко — любовь, камни — страдание, а иногда — ожерелье природы... Все это есть на многих моих картинах.
В.Т.: - А Вы не боитесь, что человек придет на Вашу выставку и... не поймет этой символики?
А.Н.: - Он ее обязательно прочувствует, даже не сомневаюсь в этом. И потом, персональные выставки позволяют людям «разглядеть» художника, узнать его, понять, принять, научиться различать его почерк и манеру. Что касается меня лично, то мои персональные выставки проводятся довольно часто, и это нормально, потому что художнику обязательно надо выставлять свои творения. Так что смею надеяться, что «свой зритель» у меня имеется. Хотя, конечно, и критику приходится слышать, и это тоже нормально, потому что на всех не угодишь и каждому по нраву не придешься.
В.Т.: - Но все же выслушивать критику неприятно...
А.Н.: - И больно. Отдаешь картине столько душевных и физических сил, частичку сердца своего в нее вкладываешь, а кто-то посмотрел на нее и скривился... Я вообще считаю, что творческие люди не должны позволять себе давать оценку произведениям своих товарищей — для этого, повторюсь, существуют искусствоведы. Лично я себе этого не позволяю — считаю, нет у меня такого права. А вот если могу помочь — всегда помогу, потому что нередко складываются ситуации, когда без помощи очень трудно обойтись.
«О любви уже немало сказано. А я скажу свое»
В.Т.: - Вы закончили училище им. Бенькова, а оно славится классическими направлениями в искусстве, Вы же работаете совсем иначе...
А.Н.: -И в училище, и в театрально-художественном институте имени А.Островского, который я потом закончил, как и в любом другом учебном заведении, мы получили фундамент. А вот кто что на нем выстроил — это уже от индивидуальности художника зависит. Я, например, учился в мастерской народного художника Узбекистана Рахима Ахмедова. Вкусы у нас были совершенно разные, и мне приходилось изучать творчество многих других художников-семидесятников, заниматься мировым искусствоведением, чтобы найти себя.
В.Т.: - Но почему все-таки Восток во главе всего творчества?
А.Н.: - Не просто Восток, а Восток с любовью — так, пожалуй, будет правильнее. Мой отец в тридцатые годы как-то написал картину, и я поразился, как много в ней было любви. Так что у меня это, наверное, наследственное. Хотя в юности у меня были совсем иные планы — я очень любил литературу, историю и мечтал быть либо литератором, либо педагогом. Но стоило мне узнать о существовании училища им. Бенькова, как я понял, что это именно то, что мне нужно.
В.Т.: - А как Вы относитесь к тусовкам современных художников?
А.Н.: - Я почти в них не участвую, потому что время как-то скорректировало их не в лучшую сторону. Сейчас на них больше говорят о том, что, кому и за сколько продано, а не о самом творчестве. Наверное, дело в том времени, в которое мы живем. А оно трудное, непростое, многое переоценивается, на многое меняются взгляды.
Не отразиться на творчестве художников, поэтов и писателей это просто не может.
В.Т.: - Выставка — всегда непростое в организационном плане дело. Терпения, наверное, нужно очень много?
А.Н.:- Я как-то уже привык напрягаться перед любой выставкой. Дел, действительно, бывает много, да и суеты тоже. Хочется, чтобы посетители увидели красивую и стоящую экспозицию, и я очень волнуюсь перед ее открытием. А потом, когда выставка начинает работать, успокаиваюсь, потому что все, что мог, уже сделал.
В.Т.: - И совсем не нервничаете, пока она работает?
А.Н.: - Нервничаю, конечно, я же живой человек. Я вообще очень ранимый, на многие вещи реагирую болезненно. Но лет пять-шесть назад научился собой владеть и реагировать на неприятные для меня мнения спокойно. Просто беру все услышанное на вооружение и больше работаю, доказывая именно таким способом право на существование моих картин. Кстати, я вообще считаю, что все и всеми созданное имеет право быть. Это — огромный труд, и надо уметь это понимать, ценить его.
В.Т.: - Над чем Вы сейчас работаете?
А.Н.: - Тема новых картин прежняя — любовь. Написал картину «Материнство»; старика, с грустью разминающего в руках насвай и вспоминающего все, что уже было; «Путь к себе» (это я сам, размышляющий о будущем) и многое другое. Работ шестьдесят было выставлено на персональной выставке в мае прошлого года, прошла она успешно.
В.Т.: - Вы идете дальше?
А.Н.: - Мне еще многому надо научиться и многое понять, прежде чем найду свое «я». На это, полагаю, уйдут годы, а может быть, и вся моя жизнь.
Гульнара УСТИМЕНКО
(BellaTerra)
Путь к метафоре
Внимательный зритель определит, что в каталоге представлены произведения Акмаля Нура 1990-х годов. Это вполне оправдано и в общем и персональном контексте. Значительные исторические изменения импульсировали появление уникальных художественных феноменов на всем постсоветском пространстве и имели заметное воздействие на индивидуальные формы творческого сознания. Именно в этот период формируется и зреет основная живописно-пластическая концепция Акмаля Нура.
За эти годы он успел сделать многое - вхождение художника в искусство было довольно быстрым. После завершения в 1984 году учебы на художественном факультете Института искусств в Ташкенте он уже к концу 1980-х годов занимает ведущее место в новой генерации живописцев Узбекистана. За последнее десятилетие прошло несколько крупных персональных выставок художника, в том числе и за рубежом. Оригинальность пластических решений, нестандартность образного языка позволили выделить Акмаля Нура из группы даже близких по тональности живописцев. В 1997 году А Нур становится самым молодым академиком - Действительным членом Академии художеств Узбекистана.
Такая динамика предполагает тип весьма темпераментного и в чем-то одиозного художника-самородка. Между тем А.Нур далек от эпатажных акций, ему больше свойственна спокойная и вдумчивая манера. Он не бунтарь, не апологет академических или, напротив, модернистских течений, не авангардист и не сторонник альтернативного творчества, хотя элементы всех перечисленных явлений можно обнаружить в той или иной мере в его работах.
Начальный этап творчества художника приходится на 1988-89 годы. В это время он создает пейзажи в технике гризайль ("Последний снег", "Саженцы") или картины протокольно-фиксирующего значения с не очень успешными попытками философского анализа ("Старый город - моя колыбель", "Старость", "У порога").
Почти в то же время А.Нур создает другую серию картин, в которых ощущается профессионализм и способность постановки серьезных образно-эмоциональных и пластических задач. Стилистика этой живописи была связана как с состоянием эмоционально-психологического надлома художника, так и воздействием социального климата тех памятных перестроечных лет. Мрачный, болотисто-серый колорит картин "Кладбище", "Тешик-таш", "Хранители души" вызывает ощущение безысходности, граничащей с послешоковым синдромом. Самоуничижающая социальная критика и внутренняя душевная подавленность выразительно звучат в картине "Жертва" с изображением связанного для заклания барана. Этап творческих поисков, исполненных социальной антиутопии и внутреннего психологического надлома, завершает выполненная в 1990 году картина "Несущий бык". Но в ее стилистике явно ощутимы новые подходы - трагизм и апокалипсические мотивы уже не подавляют стремления художника к разработке живописно-пластических задач.
Принципиально важным для художника явился 1990 год, когда были, по существу, заложены основы всего последующего спектра пластических достижений и открытий А.Нура. Происходит смена философий - нигилизм и безысходность, некоторая индифферентность уступают место жизнеутверждающему восприятию мира. Преображение начала 1990-х было весьма очевидным и основательным. Исчезают скованность манеры и прежний угрюмый колорит. Яркая и сочная палитра, декоративность и плоскостная трактовка выражают новый оптимистический творческий настрой художника. Вместе с тем, интерес к пластике холста остается неизменным - декоративные по стилю работы сочетаются с объемно- моделированными, фактурно-плотными картинами.
Сам художник, говоря о причинах творческих метаморфоз начала 1990-х годов, не скрывает и значения личностного фактора. Не случайно появление в это время декоративных по стилистике картин на тему семейного счастья ("Анор", "Семья", "Горячий тандыр"), провозглашающих важность внутренней умиротворенности и гармонично-спокойного жизненного равновесия. В этих произведениях особая мифо-фольклорная поэтика сочетается с теплой иронически-шаржевой характеристикой. Аскетические, вытянутые фигуры в серии лирико-романтических произведений А.Нура напоминают бестелесные, хрупкие скульптуры Джакометти и в то же время перекликаются с метафорами восточной поэзии. Сюжет картины "Горячий тандыр" словно иллюстрирует строки Рудаки:
Из кувшина вылился - словно новый месяц,
В пиале превратился в полную луну.
В целом тема любви в ее универсальном значении становится ведущей в творчестве художника. Симптоматичны названия работ - "Яблоко любви", "Сад любви", "Река любви" (1995г.), "Остров любви" (1998г.). Художник использует в них различные символико-аллегорические образы - луну, рога быка, рыбу, лодку. Однако, общей пластической и смысловой доминантой этих картин выступает мотив яблока - то в виде огромной срезанной половины, внутри которой восседают влюбленные, то в виде летящих с неба плодов. Сакральный смысл мотива со временем уходит на второй план, изображение яблока превращается в удачно найденный и искусно варьируемый пластический прием. Эволюция в работах этого периода очевидна - полотно "Остров любви", написанное в 1998 году, заметно отличается от картин 1995 года легкостью и виртуозным изяществом образного решения.
Близка по утонченности декоративного стиля этому циклу серия картин художника, выполненных в 1998 году - "Девушка, играющая на бубне", "Соприкосновение", "Риштанский натюрморт", "Муза". В целом же эти картины определяют новую направленность в творчестве А.Нура - стремление к формализации живописных задач, поиск более лаконичных и абстрагированных пластических формул.
В начале 1990-х годов на выставках и в прессе широко обсуждались произведения художника на непривычную и закрытую в то время мусульманскую тематику - "Ангел", "Молитва", "Путь в Мекку" и др. В них нет вторжения в суть мусульманской теософии или апокрифических откровений. Задача автора скромнее - акцентируя внимание на живописно-пластических задачах, коснуться запретной прежде темы и ее философско-этических аспектов (идея покорности судьбе и ее предопределенность, поиск чистоты и жизненного смысла в высших трансцендентных сферах и проч.). Эта серия дала толчок разработке интересных цвето-пластических задач, но не получила своего дальнейшего развития.
Важным было обращение художника к традиционным образам кукольников - масхарабозов ("Марионетки", "Спящий кукольник" и др. - 1995 г.). Эта тема является своеобразным рефреном всей его жизненной философии. "Все и всё кем-то управляются. Хотелось эту мысль передать в своих работах", - говорит А.Нур. Художник пытался выразить философскую идею всеобщей обусловленности явлений в ее социальном контексте, однако живописно-пластический эффект в этой небольшой серии картин возобладал. В результате социально-философский анализ обрел значение живописно-красочной пантомимы, где пластика движения одновременно выражает и образный смысл и авторскую идею.
Особое значение в творчестве художника имела поездка в 1993 году в Индию. По возвращении он создал серию работ, отразивших его впечатления и новые творческие идеи, - "Тадж Махал", "Влюбленные на рикше", "Индия", "Сад любви", "Кушанский слон". "Звездный храм", "Мольба". Особое внимание А.Нур начинает уделять фактуре холста. В тематике его работ все чаще появляются персонажи восточных мифов и сказаний, различные божества, которые словно инкрустируются в ткань полотна, играя роль пластического и смыслового акцента одновременно.
Этот своеобразный живописный антропоморфизм наиболее выразителен в картине "Тадж Махал", где архитектура наделяется сакраментальными чертами божественного существа. В этой символико - аллегорической манере выполнена серия работ А.Нура на темы историко-культурного наследия - "Легенда" (1993 г.), "Минора", "Боги-хранители", "День и ночь" ("Кушанская империя"), "Тайны времен", "Афрасиабская невеста" (все -1995 г.), "Амулет" (1998 г.).
Прием превращения предметов в органические явления художник успешно использует в серии последующих работ, где пластика решений носит иной характер.
Цикл полотен, выполненных в 1997-98-х годах, по-своему развивает оригинальные результаты последних живописно-пластических экспериментов А.Нура, генезис которых восходит к его антропоморфистской живописи. Гранулирующая плоскость картин "Превращение", "Ожерелье Хумсана", "Серебристое утро Хумсана", "Бегущая по осени" вызывает в памяти врубелевскую, а порой и филоновскую концепции передачи внутреннего строения видимого материального мира как феномена, состоящего из многочисленных разновеликих структурных элементов.
А.Нур переводит на язык живописно-пластических иносказаний богатую фактуру камней в прозрачных речушках предгорий Хумсана, изученную им в результате долгих наблюдений. Пристальные и длительные созерцания привели к возникновению таких пластических приемов-образов, как рассыпающиеся гранулы камней, на фоне которых просматриваются силуэты животных, птиц, изображения таинственных рыб и др. Спектр настроений и живописных задач в каждой из картин имеет свои особенности. В этом цикле идея трансформации рассматривается двояко: и в семантическом поле картины, и как собственно пластическая задача.
В картине "Превращение" художник исследует процесс перехода формы камней из одной в другую, смены их цветовых градаций, что придает работе своеобразный философский подтекст. В картинах "Ожерелье Хумсана" и "Бегущая по осени" в россыпи галек неожиданно обнаруживаются силуэты зооморфного характера - собака, птица, подчеркивающие нескончаемость и многообразие подобных природных метаморфоз. В мир камней в картине "Посещение мысли" словно вторгается огромная белая рыба, внутри которой - еще один мифосюжет. В произведении выражена универсальная идея бесконечного круговорота в природе, где рыбы олицетворяют философский образ, связанный с понятиями чистоты и любви. В тоже время сама рыба написана в виде шарообразной формы, белое пространство которой перекликается с поисками выразительного качества уже в другом цикле произведений.
Элегантностью и восточным изяществом отличается стиль его последней серии картин, в пластике которой особое место занимает эстетика белого пространства. Художника охватило своеобразное духовное состояние, как он сам говорит: "Желание белым написать белое". В этом ряду следует упомянуть его картины "Белые стихи", "Малика", "Мелодия", "Бухарская невеста", выполненные в 1998 году, поиски эстетики "белого стиля" которых были начаты художником еще в середине 1990-х годов. Это хорошо ощущается в пластике таких картин, как "Бухарская невеста" (1995г.) и "Полет мысли" (1996г.). В этом цикле художник пытается осуществить синтез традиций восточной философии, основанной на многозначности символов и их трасцендентном значении, и принципов эстетики постмодернизма с ее приверженностью к монохромным и абстрагированным живописно-пластическим решениям.
Разнонаправленность стилистических решений в работах А.Нура не отрицает цельности его художественного мировоззрения, а лишь подтверждает мысль о динамичности его поисков, нацеленности мастера на философское размышление и пластическую выразительность.
Акбар Хакимов
«Ремесленником быть не желаю...»
Как-то на одной из персональных выставок Акмаль Hyp услышал обидевшие его слова: его картины назвали «сладкими конфетками, которые поэтому и продаются так хорошо». Это было неправдой, но выставка — не место для выяснения истины. И он не стал спорить. Ни тогда, ни потом. «Время само все расставит по местам», — только и сказал он себе. А обида выплеснулась весьма своеобразно: закрывшись в мастерской, Акмаль истово работал, создавая все новые и новые картины. Он вообще из числа трудоголиков. Считает, что таким человек и должен быть. Праздного «шатания» не приемлет ни в каком виде, а к художникам, позволяющим себе длительные «простои», относится весьма холодно — наверное, именно в силу непонимания такого отношения к творчеству, да и к самой жизни.
Акмаля Нура часто называют авангардистом. У него действительно немало работ в этом направлении. Яркие, сочные, они поражают взлетом фантазии, глубиной, поэтичностью. Но правильнее, наверное, будет назвать это восточно-философским взглядом на мир, когда суть изображаемого дается, в основном, в символах.
Акмаль Hyp: — А вообще-то художнику вовсе незачем задумываться над направлениями и «измами».
Это задача искусствоведов, им сам Бог велел давать оценку тому, что творят мастера. Я, например, никогда об этом не задумываюсь, мне главное — выразить себя, свое «я», показать состояние собственной души и настроение. Знаете одну восточную притчу? Спросили как-то у дервиша, чего он ищет, так долго скитаясь по земле, что хочет найти? И он ответил: «Самого себя, то, что во мне заложено».
В.Т.: - Может, этим извечным поиском и можно объяснить необычность ваших картин? Вы ведь практически не пишете природу,цветы, да и портретов как таковых на Ваших картинах не увидишь...
А.Н.: - А зачем на холсте повторять то, что любой человек и без меня видит? Мир наш очень красив и совершенен, и разве только слепец не может этого понять. Но лишь пропустив этот мир через себя, через свою душу и сердце, можно создать настоящее произведение высокого искусства. Все остальное — это ремесло, чего я для себя
лично не приемлю вообще. Стараюсь, чтобы мои образы были желанными и красивыми, чистыми и нежными...
В.Т.: - И символы, по-моему, помогают Вам в этом?
А.Н.: - Пожалуй. Например, рыба символизирует чистоту, гранат — плодородие и семью, яблоко — любовь, камни — страдание, а иногда — ожерелье природы... Все это есть на многих моих картинах.
В.Т.: - А Вы не боитесь, что человек придет на Вашу выставку и... не поймет этой символики?
А.Н.: - Он ее обязательно прочувствует, даже не сомневаюсь в этом. И потом, персональные выставки позволяют людям «разглядеть» художника, узнать его, понять, принять, научиться различать его почерк и манеру. Что касается меня лично, то мои персональные выставки проводятся довольно часто, и это нормально, потому что художнику обязательно надо выставлять свои творения. Так что смею надеяться, что «свой зритель» у меня имеется. Хотя, конечно, и критику приходится слышать, и это тоже нормально, потому что на всех не угодишь и каждому по нраву не придешься.
В.Т.: - Но все же выслушивать критику неприятно...
А.Н.: - И больно. Отдаешь картине столько душевных и физических сил, частичку сердца своего в нее вкладываешь, а кто-то посмотрел на нее и скривился... Я вообще считаю, что творческие люди не должны позволять себе давать оценку произведениям своих товарищей — для этого, повторюсь, существуют искусствоведы. Лично я себе этого не позволяю — считаю, нет у меня такого права. А вот если могу помочь — всегда помогу, потому что нередко складываются ситуации, когда без помощи очень трудно обойтись.
«О любви уже немало сказано. А я скажу свое»
В.Т.: - Вы закончили училище им. Бенькова, а оно славится классическими направлениями в искусстве, Вы же работаете совсем иначе...
А.Н.: -И в училище, и в театрально-художественном институте имени А.Островского, который я потом закончил, как и в любом другом учебном заведении, мы получили фундамент. А вот кто что на нем выстроил — это уже от индивидуальности художника зависит. Я, например, учился в мастерской народного художника Узбекистана Рахима Ахмедова. Вкусы у нас были совершенно разные, и мне приходилось изучать творчество многих других художников-семидесятников, заниматься мировым искусствоведением, чтобы найти себя.
В.Т.: - Но почему все-таки Восток во главе всего творчества?
А.Н.: - Не просто Восток, а Восток с любовью — так, пожалуй, будет правильнее. Мой отец в тридцатые годы как-то написал картину, и я поразился, как много в ней было любви. Так что у меня это, наверное, наследственное. Хотя в юности у меня были совсем иные планы — я очень любил литературу, историю и мечтал быть либо литератором, либо педагогом. Но стоило мне узнать о существовании училища им. Бенькова, как я понял, что это именно то, что мне нужно.
В.Т.: - А как Вы относитесь к тусовкам современных художников?
А.Н.: - Я почти в них не участвую, потому что время как-то скорректировало их не в лучшую сторону. Сейчас на них больше говорят о том, что, кому и за сколько продано, а не о самом творчестве. Наверное, дело в том времени, в которое мы живем. А оно трудное, непростое, многое переоценивается, на многое меняются взгляды.
Не отразиться на творчестве художников, поэтов и писателей это просто не может.
В.Т.: - Выставка — всегда непростое в организационном плане дело. Терпения, наверное, нужно очень много?
А.Н.:- Я как-то уже привык напрягаться перед любой выставкой. Дел, действительно, бывает много, да и суеты тоже. Хочется, чтобы посетители увидели красивую и стоящую экспозицию, и я очень волнуюсь перед ее открытием. А потом, когда выставка начинает работать, успокаиваюсь, потому что все, что мог, уже сделал.
В.Т.: - И совсем не нервничаете, пока она работает?
А.Н.: - Нервничаю, конечно, я же живой человек. Я вообще очень ранимый, на многие вещи реагирую болезненно. Но лет пять-шесть назад научился собой владеть и реагировать на неприятные для меня мнения спокойно. Просто беру все услышанное на вооружение и больше работаю, доказывая именно таким способом право на существование моих картин. Кстати, я вообще считаю, что все и всеми созданное имеет право быть. Это — огромный труд, и надо уметь это понимать, ценить его.
В.Т.: - Над чем Вы сейчас работаете?
А.Н.: - Тема новых картин прежняя — любовь. Написал картину «Материнство»; старика, с грустью разминающего в руках насвай и вспоминающего все, что уже было; «Путь к себе» (это я сам, размышляющий о будущем) и многое другое. Работ шестьдесят было выставлено на персональной выставке в мае прошлого года, прошла она успешно.
В.Т.: - Вы идете дальше?
А.Н.: - Мне еще многому надо научиться и многое понять, прежде чем найду свое «я». На это, полагаю, уйдут годы, а может быть, и вся моя жизнь.
Гульнара УСТИМЕНКО
(BellaTerra)
Внимательный зритель определит, что в каталоге представлены произведения Акмаля Нура 1990-х годов. Это вполне оправдано и в общем и персональном контексте. Значительные исторические изменения импульсировали появление уникальных художественных феноменов на всем постсоветском пространстве и имели заметное воздействие на индивидуальные формы творческого сознания. Именно в этот период формируется и зреет основная живописно-пластическая концепция Акмаля Нура.
За эти годы он успел сделать многое - вхождение художника в искусство было довольно быстрым. После завершения в 1984 году учебы на художественном факультете Института искусств в Ташкенте он уже к концу 1980-х годов занимает ведущее место в новой генерации живописцев Узбекистана. За последнее десятилетие прошло несколько крупных персональных выставок художника, в том числе и за рубежом. Оригинальность пластических решений, нестандартность образного языка позволили выделить Акмаля Нура из группы даже близких по тональности живописцев. В 1997 году А Нур становится самым молодым академиком - Действительным членом Академии художеств Узбекистана.
Такая динамика предполагает тип весьма темпераментного и в чем-то одиозного художника-самородка. Между тем А.Нур далек от эпатажных акций, ему больше свойственна спокойная и вдумчивая манера. Он не бунтарь, не апологет академических или, напротив, модернистских течений, не авангардист и не сторонник альтернативного творчества, хотя элементы всех перечисленных явлений можно обнаружить в той или иной мере в его работах.
Начальный этап творчества художника приходится на 1988-89 годы. В это время он создает пейзажи в технике гризайль ("Последний снег", "Саженцы") или картины протокольно-фиксирующего значения с не очень успешными попытками философского анализа ("Старый город - моя колыбель", "Старость", "У порога").
Почти в то же время А.Нур создает другую серию картин, в которых ощущается профессионализм и способность постановки серьезных образно-эмоциональных и пластических задач. Стилистика этой живописи была связана как с состоянием эмоционально-психологического надлома художника, так и воздействием социального климата тех памятных перестроечных лет. Мрачный, болотисто-серый колорит картин "Кладбище", "Тешик-таш", "Хранители души" вызывает ощущение безысходности, граничащей с послешоковым синдромом. Самоуничижающая социальная критика и внутренняя душевная подавленность выразительно звучат в картине "Жертва" с изображением связанного для заклания барана. Этап творческих поисков, исполненных социальной антиутопии и внутреннего психологического надлома, завершает выполненная в 1990 году картина "Несущий бык". Но в ее стилистике явно ощутимы новые подходы - трагизм и апокалипсические мотивы уже не подавляют стремления художника к разработке живописно-пластических задач.
Принципиально важным для художника явился 1990 год, когда были, по существу, заложены основы всего последующего спектра пластических достижений и открытий А.Нура. Происходит смена философий - нигилизм и безысходность, некоторая индифферентность уступают место жизнеутверждающему восприятию мира. Преображение начала 1990-х было весьма очевидным и основательным. Исчезают скованность манеры и прежний угрюмый колорит. Яркая и сочная палитра, декоративность и плоскостная трактовка выражают новый оптимистический творческий настрой художника. Вместе с тем, интерес к пластике холста остается неизменным - декоративные по стилю работы сочетаются с объемно- моделированными, фактурно-плотными картинами.
Сам художник, говоря о причинах творческих метаморфоз начала 1990-х годов, не скрывает и значения личностного фактора. Не случайно появление в это время декоративных по стилистике картин на тему семейного счастья ("Анор", "Семья", "Горячий тандыр"), провозглашающих важность внутренней умиротворенности и гармонично-спокойного жизненного равновесия. В этих произведениях особая мифо-фольклорная поэтика сочетается с теплой иронически-шаржевой характеристикой. Аскетические, вытянутые фигуры в серии лирико-романтических произведений А.Нура напоминают бестелесные, хрупкие скульптуры Джакометти и в то же время перекликаются с метафорами восточной поэзии. Сюжет картины "Горячий тандыр" словно иллюстрирует строки Рудаки:
Из кувшина вылился - словно новый месяц,
В пиале превратился в полную луну.
В целом тема любви в ее универсальном значении становится ведущей в творчестве художника. Симптоматичны названия работ - "Яблоко любви", "Сад любви", "Река любви" (1995г.), "Остров любви" (1998г.). Художник использует в них различные символико-аллегорические образы - луну, рога быка, рыбу, лодку. Однако, общей пластической и смысловой доминантой этих картин выступает мотив яблока - то в виде огромной срезанной половины, внутри которой восседают влюбленные, то в виде летящих с неба плодов. Сакральный смысл мотива со временем уходит на второй план, изображение яблока превращается в удачно найденный и искусно варьируемый пластический прием. Эволюция в работах этого периода очевидна - полотно "Остров любви", написанное в 1998 году, заметно отличается от картин 1995 года легкостью и виртуозным изяществом образного решения.
Близка по утонченности декоративного стиля этому циклу серия картин художника, выполненных в 1998 году - "Девушка, играющая на бубне", "Соприкосновение", "Риштанский натюрморт", "Муза". В целом же эти картины определяют новую направленность в творчестве А.Нура - стремление к формализации живописных задач, поиск более лаконичных и абстрагированных пластических формул.
В начале 1990-х годов на выставках и в прессе широко обсуждались произведения художника на непривычную и закрытую в то время мусульманскую тематику - "Ангел", "Молитва", "Путь в Мекку" и др. В них нет вторжения в суть мусульманской теософии или апокрифических откровений. Задача автора скромнее - акцентируя внимание на живописно-пластических задачах, коснуться запретной прежде темы и ее философско-этических аспектов (идея покорности судьбе и ее предопределенность, поиск чистоты и жизненного смысла в высших трансцендентных сферах и проч.). Эта серия дала толчок разработке интересных цвето-пластических задач, но не получила своего дальнейшего развития.
Важным было обращение художника к традиционным образам кукольников - масхарабозов ("Марионетки", "Спящий кукольник" и др. - 1995 г.). Эта тема является своеобразным рефреном всей его жизненной философии. "Все и всё кем-то управляются. Хотелось эту мысль передать в своих работах", - говорит А.Нур. Художник пытался выразить философскую идею всеобщей обусловленности явлений в ее социальном контексте, однако живописно-пластический эффект в этой небольшой серии картин возобладал. В результате социально-философский анализ обрел значение живописно-красочной пантомимы, где пластика движения одновременно выражает и образный смысл и авторскую идею.
Особое значение в творчестве художника имела поездка в 1993 году в Индию. По возвращении он создал серию работ, отразивших его впечатления и новые творческие идеи, - "Тадж Махал", "Влюбленные на рикше", "Индия", "Сад любви", "Кушанский слон". "Звездный храм", "Мольба". Особое внимание А.Нур начинает уделять фактуре холста. В тематике его работ все чаще появляются персонажи восточных мифов и сказаний, различные божества, которые словно инкрустируются в ткань полотна, играя роль пластического и смыслового акцента одновременно.
Этот своеобразный живописный антропоморфизм наиболее выразителен в картине "Тадж Махал", где архитектура наделяется сакраментальными чертами божественного существа. В этой символико - аллегорической манере выполнена серия работ А.Нура на темы историко-культурного наследия - "Легенда" (1993 г.), "Минора", "Боги-хранители", "День и ночь" ("Кушанская империя"), "Тайны времен", "Афрасиабская невеста" (все -1995 г.), "Амулет" (1998 г.).
Прием превращения предметов в органические явления художник успешно использует в серии последующих работ, где пластика решений носит иной характер.
Цикл полотен, выполненных в 1997-98-х годах, по-своему развивает оригинальные результаты последних живописно-пластических экспериментов А.Нура, генезис которых восходит к его антропоморфистской живописи. Гранулирующая плоскость картин "Превращение", "Ожерелье Хумсана", "Серебристое утро Хумсана", "Бегущая по осени" вызывает в памяти врубелевскую, а порой и филоновскую концепции передачи внутреннего строения видимого материального мира как феномена, состоящего из многочисленных разновеликих структурных элементов.
А.Нур переводит на язык живописно-пластических иносказаний богатую фактуру камней в прозрачных речушках предгорий Хумсана, изученную им в результате долгих наблюдений. Пристальные и длительные созерцания привели к возникновению таких пластических приемов-образов, как рассыпающиеся гранулы камней, на фоне которых просматриваются силуэты животных, птиц, изображения таинственных рыб и др. Спектр настроений и живописных задач в каждой из картин имеет свои особенности. В этом цикле идея трансформации рассматривается двояко: и в семантическом поле картины, и как собственно пластическая задача.
В картине "Превращение" художник исследует процесс перехода формы камней из одной в другую, смены их цветовых градаций, что придает работе своеобразный философский подтекст. В картинах "Ожерелье Хумсана" и "Бегущая по осени" в россыпи галек неожиданно обнаруживаются силуэты зооморфного характера - собака, птица, подчеркивающие нескончаемость и многообразие подобных природных метаморфоз. В мир камней в картине "Посещение мысли" словно вторгается огромная белая рыба, внутри которой - еще один мифосюжет. В произведении выражена универсальная идея бесконечного круговорота в природе, где рыбы олицетворяют философский образ, связанный с понятиями чистоты и любви. В тоже время сама рыба написана в виде шарообразной формы, белое пространство которой перекликается с поисками выразительного качества уже в другом цикле произведений.
Элегантностью и восточным изяществом отличается стиль его последней серии картин, в пластике которой особое место занимает эстетика белого пространства. Художника охватило своеобразное духовное состояние, как он сам говорит: "Желание белым написать белое". В этом ряду следует упомянуть его картины "Белые стихи", "Малика", "Мелодия", "Бухарская невеста", выполненные в 1998 году, поиски эстетики "белого стиля" которых были начаты художником еще в середине 1990-х годов. Это хорошо ощущается в пластике таких картин, как "Бухарская невеста" (1995г.) и "Полет мысли" (1996г.). В этом цикле художник пытается осуществить синтез традиций восточной философии, основанной на многозначности символов и их трасцендентном значении, и принципов эстетики постмодернизма с ее приверженностью к монохромным и абстрагированным живописно-пластическим решениям.
Разнонаправленность стилистических решений в работах А.Нура не отрицает цельности его художественного мировоззрения, а лишь подтверждает мысль о динамичности его поисков, нацеленности мастера на философское размышление и пластическую выразительность.
Акбар Хакимов